Энди Уорхол

— Теперь ты счастлив? Весь Нью-Йорк смеется надо мной, я не могу ни работу найти, ни даже из дому выйти! Твои фильмы сделали меня дурой!
— Они сделали тебя звездой. Ты же этого хотела?
— Со мной не хотят иметь дела из-за тебя!
— Но каждая девочка из Джерси хочет быть похожей на тебя.
— Энди, я на мели! Ты должен мне денег, и они мне нужны!
— Я дал тебе 50 долларов. Неужели ты их потратила?!
— 50 долларов!?
— Иди, пройдет годик другой, кто-то из Голливуда снимет тебя вместе с Тони Беркинсом. Тогда-то ты сможешь получить хоть все деньги мира... Думаешь, меня не возьмут в Голливуд? Думаешь, я без тебя и шагу не ступлю? Ошибаешься!
...
— Ты грязный!!! Грязный! Ты «убил» меня!!! Ты, и твоя «фабрика»! Ты «убил» меня, и знаешь это. Посмотри на меня! Смотри на меня!!!

— Интересно, будут ли нас помнить?
— Что, после смерти?
— Да.
— Пожалуй, о тебе скажут, что ты изменил мир.
— А что напишут в твоем некрологе? Хм.. чудное слово.
— Думаю, ничего хорошего.
— Да ну брось! Навреное, Эддит Минтерн Седжвик — прекрасная актриса, художница...
— ... и сумасшедшая!
— Запомнилась миру тем, что подожгла его..
— ... сбросив тяжкие семейные оковы.
— Она водила дружбу с кем попало.
— За ней тянулся длинный шлейф хаоса, она разводилась столько же раз сколько и выходила замуж, и оставила после себя лишь надежду на лучшее.
Красиво вышло.

В 60-х я знал одну особу, которая вызывала у меня восхищение. Полагаю, это восхищение было наиболее близким к некоему проявлению любви.

— Ваши фильмы называют порнографией.
— Как мило...

Мы хотим снять плохой фильм. Но сделать это хорошо.