Энн

Это ты… С закрытыми глазами, под дождём. Ты никогда не думала, что будешь делать нечто подобное. Ты никогда не видела себя… не знаю, как это описать… одной из тех, кто любуется луной или часами сидит, уставившись на волны или рассвет, или… ну ты понимаешь о каких людях я говорю. А может и нет. Всё равно, тебе нравится стоять вот так, борясь с холодом, чувствуя, как вода просачивается сквозь рубашку и впитывается в кожу. Чувствовать землю, размякшую под твоими ногами… и запах… и звук капель, бьющих по листьям. То, о чём говориться в книгах, которых ты не читала. Это ты. Кто бы мог подумать? Ты…

Это ты… С закрытыми глазами, под дождём. Ты никогда не думала, что будешь делать нечто подобное. Ты никогда не видела себя… не знаю, как это описать… одной из тех, кто любуется луной или часами сидит, уставившись на волны или рассвет, или… ну ты понимаешь о каких людях я говорю. А может и нет. Всё равно, тебе нравится стоять вот так, борясь с холодом, чувствуя, как вода просачивается сквозь рубашку и впитывается в кожу. Чувствовать землю, размякшую под твоими ногами… и запах… и звук капель, бьющих по листьям. То, о чём говориться в книгах, которых ты не читала. Это ты. Кто бы мог подумать? Ты…

Теперь ты ясно видишь вещи. Видишь эти дурацкие жизни, странные голоса. Кругом Милли Ванилли. Ты смотришь на вещи, которые не можешь купить, а теперь даже не хочешь покупать. Всё это останется после твоего ухода, после твоей смерти. И тогда ты понимаешь, что все эти вещи в ярких витринах, эти модели в каталогах, эти краски, эти специальные предложения, эти рецепты Марты Стюарт, эти горы жирной пищи — лишь попытка отсрочить нашу смерть. Но тщетно.

Теперь ты ясно видишь вещи. Видишь эти дурацкие жизни, странные голоса. Кругом Милли Ванилли. Ты смотришь на вещи, которые не можешь купить, а теперь даже не хочешь покупать. Всё это останется после твоего ухода, после твоей смерти. И тогда ты понимаешь, что все эти вещи в ярких витринах, эти модели в каталогах, эти краски, эти специальные предложения, эти рецепты Марты Стюарт, эти горы жирной пищи — лишь попытка отсрочить нашу смерть. Но тщетно.

Порой твой отец завтракал лишь бутылкой бурбона, а ты хмелеешь от бутылки пива. Ты даже не пробовала наркотики в школе. Только затянулась разок косяком Дона, не вдыхая, как тот парень, который был президентом соединённых штатов... этот... Билл Клинтон. Теперь тебе хочется принять все наркотики в мире. Но даже все наркотики в мире не изменят чувство, что вся твоя жизнь была сном, от которого ты пробудилась только сейчас.

Порой твой отец завтракал лишь бутылкой бурбона, а ты хмелеешь от бутылки пива. Ты даже не пробовала наркотики в школе. Только затянулась разок косяком Дона, не вдыхая, как тот парень, который был президентом соединённых штатов... этот... Билл Клинтон. Теперь тебе хочется принять все наркотики в мире. Но даже все наркотики в мире не изменят чувство, что вся твоя жизнь была сном, от которого ты пробудилась только сейчас.

В супермаркете холодно, но тебе это нравится. Люди всегда очень внимательно читают бирки своих любимых продуктов, чтобы увидеть, сколько в них химии, а потом вздыхают и всё ровно кладут их себе тележку, говоря тем самым – это вредно для меня, вредно для моей семьи, но мы это любим. В супермаркете никто не думает о смерти.

В супермаркете холодно, но тебе это нравится. Люди всегда очень внимательно читают бирки своих любимых продуктов, чтобы увидеть, сколько в них химии, а потом вздыхают и всё ровно кладут их себе тележку, говоря тем самым – это вредно для меня, вредно для моей семьи, но мы это любим. В супермаркете никто не думает о смерти.

— Мне нравится, что ты не спрашиваешь о моей жизни.
— Я тебя не спрашиваю, потому что научился не спрашивать. Когда смотришь на кого-нибудь, можно на 50% понять, кто перед тобой. А желание узнать остальное все портит... Этому я научился.

— Мне нравится, что ты не спрашиваешь о моей жизни.
— Я тебя не спрашиваю, потому что научился не спрашивать. Когда смотришь на кого-нибудь, можно на 50% понять, кто перед тобой. А желание узнать остальное все портит... Этому я научился.

— Why don't you just kill us?
— You shouldn't forget the importance of entertainment.
— Почему вы просто не убьете нас?
— Ты не должна забывать о важности развлечений.

— Why don't you just kill us?
— You shouldn't forget the importance of entertainment.
— Почему вы просто не убьете нас?
— Ты не должна забывать о важности развлечений.

— Временами ты так похожа на папашу, и скажу тебе – мне это не нравится.
— Ошибаешься, временами я похожа на тебя, и мне это тоже не нравится.

— Временами ты так похожа на папашу, и скажу тебе – мне это не нравится.
— Ошибаешься, временами я похожа на тебя, и мне это тоже не нравится.