Ной Кэлхаун

— Моя дорогая Эли... Сегодня я не мог заснуть, потому что понял — между нами всё кончено, но боли уже нет, ведь я знаю, что всё было по-настоящему, если когда-нибудь в далеком будущем мы всё-таки встретимся, я улыбнусь тебе и вспомню, как мы проводили с тобой наше единственное лето, учась у друг друга зрелости и любви.

— Я тебя прошу, пожалуйста, представь свою жизнь...30 лет спустя 40 лет.. какая она? Если это жизнь с ним — уезжай! Уезжай, я тебя уже терял и, наверное, выдержу это снова, если ты именно этого хочешь, только не ищи лёгкого пути..
— Лёгкого пути? Нет легкого пути! Любой мой выбор причинит кому-то боль.

— Что ты собираешься делать?
— Я не знаю..
— Вернешься назад? В прежнюю жизнь? А последние 2 дня не имеют значение? Их будто и не было..
— Эти 2 дня были необыкновенными, но в то же время и безответственными..

— Почему ты не писал мне?
— Что?
— Почему? Ничего не было кончено! Я ведь тебя ждала все 7 лет! А теперь уже поздно!
...
— Ты мне писал?
— Да! Ничего не было кончено! И сейчас не кончено!

Она согласилась абсолютно искренне и не могла понять, почему в тот момент, когда она сказала «да», ей вспомнилось лицо Ноя.

Болезнь — понятие относительное, для меня, во всяком случае. Я её воспринимаю как следствие общего процесса увядания.

— Скажи, что я птица.
— Ты птица.
— А теперь скажи, что ты птица.
— Если ты птица, то и я птица.